Встречи и знакомства
Валерий
ПЕТРЕНКО, народный артист Украины:
"Я не понимаю артиста, который после выступления идет домой, пьет
кефир и ложится спать"
В тот вечер зал киевского Дома
учителя был
переполнен: люди сидели даже на ступеньках балкона,
толпились в проходах
и дверях. А на сцену один за другим с гитарами в руках поднимались
исполнители: юные ученики школ
эстетического воспитания и Музыкальной
школы им. Глиэра, студенты, преподаватели музучилища и Национальной
академии им. П.И. Чайковского, и.. Шел концерт "Гитара в Украине", и музыка
на нем звучала самая что ни есть высокая
– от творений старинных
мастеров до произведений современных украинских композиторов.
А в конце на сцену вышел он
– мэтр, виртуоз,
которого сегодня называют великим гитаристом (не стали ждать, пока умру,
– посмеивается мастер). И, как всегда, слушатели испытали чувство
настоящего потрясения. И, как всегда, не хотели его отпускать, вновь и
вновь вызывая на сцену. Вот и я подошла к нему после концерта,чтобы
выразить свое восхищение. Разговорились.
Валерий Яковлевич, вон сколько перед вами выступило молодых и
талантливых ребят. Что – смена дышит в затылок? Не боитесь конкуренции?
Шучу, конечно.
— А я отвечу на полном серьезе: нет, не боюсь. Потому что я – личность.
И если даже кому-то удастся сыграть лучше меня, мои слушатели меня не
оставят, хоть и пойдут на концерт того, другого. Потому что я им
интересен. Но чтобы так было всегда, мне надо быть в форме – не спиться,
не облениться...
Быть в форме это значит работать и работать? Интересно, а сколько
часов в день вам надо играть, чтобы не потерять форму?
— Когда знаменитому скрипачу Давиду Ойстраху задали такой же вопрос, он
ответил: практически весь день.
Но у вас же должно быть свободное время!
— Конечно.
И как же вы его используете?
— Тоже играю. И, знаете, он прав: рукам нельзя позволять лениться – они
тут же теряют наработанное годами. Так что часов 8-10 в день я работаю.
Спрашивают: как такое можно выдержать? Отвечаю: ты вон час простоял на
жаре за пивом – и ничего, выдержал. А я сижу в комфортной обстановке и
занимаюсь любимым делом. Ты мне только кофе принеси и не приставай с
болтовней. Гитара самый тихий инструмент из всех существующих, и чтобы она
прозвучала в концертном зале, надо работать, как проклятому.
Но почему вы избрали именно гитару? За что вы ее полюбили?
— Некоторые считают, что гитара – это аккомпанимент к душещипальным
романсам и песням Высоцкого, бодрень-ким песням у костра. Но еще великий
Паганини говорил, что он знает два самых прекрасных и самых трудных
инстру-мента, – скрипку и гитару. И если бы он не стал скрипачом, то
непременно был бы гитаристом. А прославленный мастер скрипичного дела
Антонио Страдивари изготавливал пятиструнные гитары. Для гитары писали
Доницетти и Моцарт, Верди и Россини. Берлиоз называл гитару неповторимой и
чарующей. Это очень теплый, очень нежный инструмент, достаточно просто
провести рукой по ее струнам, чтобы на душе стало хорошо.
И когда же вы впервые взяли ее в руки?
— Когда мне было 13 лет. Мать купила самую дешевую гитару, и я бренчал
на ней по вечерам во дворе. А сам мечтал о карьере актера, пел и играл на
гитаре в самодеятельном коллективе при днепропетровском Дворце студентов.
Из этого коллектива, кстати, вышли такие актеры, как Саша Кайдановский,
Лев Лемке. Там же, в оперной студии пел юный Иосиф Кобзон (видите, как мы
с ним поменялись ролями: он ушел в эстраду, а я в серьезную музыку).
В 18 лет я уехал в Крым, какое-то время играл в филармони-ческом
квартете. А потом отправился в Москву, к знамени-тому Александру
Михайловичу Иванову-Крамскому, который преподавал в классе гитары в
училище при консерватории. Стал учиться у него заочно, хотя Александр
Михайлович считал, что учиться заочно – все равно, что обедать по
телефону. Но я – упрямый хохол, и на первой же сессии сыграл так, что
Крамской поклонился мне и сказал: из этого человека будет толк. И точно:
из 20-ти студентов-гитарис-тов я единственный стал артистом. А теперь –
единствен-ный на весь СНГ гитарист-народный артист.
Короче говоря словами моего друга дирижера Ромы Кофмана, что должно
было случиться, то случилось: меня услышал популярный певец Константин
Огневой и предло-жил аккомпанировать ему в составе небольшого оркестрика.
Потом к нам присоединился Юра Гуляев, и так мы выступали 15 лет.
И тогда-то к вам пришла слава?
— Нет, слава пришла раньше – но какая!.. Я с юных лет любил писать
песни и сам же их исполнял. Одну из них – “Мадагаскар” написал в 14-ть,
как раз в те времена, когда в моду входила негритянская экзотика. Ребятам
песня очень нравилась, и однажды кто-то из них записал ее на магнитофон. Я
и забыл об этом. Но пару лет спустя иду я вечером по родному
Днепропетровску, а навстречу мне движется молодежная компания – парни лет
по 20 с девушками. Играют на аккордеоне и... поют мой “Мадагаскар”. А тут
я у них на дороге. Отодвинули они меня в сторону – не путайся, малый, под
ногами, и пошли дальше. А я, потрясенный, глядел им вслед и думал: эх,
знали бы вы, мимо кого только что прошли! В 50-е годы песню эту пела вся
страна, по популярности ее можно сравнить разве что с “Червоной рутой”.
Считалось, что ее слова и музыка народные.
Вот видите, выходит, и вам не чужд жанр эстрадной песни.
— А я и не скрываю этого. И даже сейчас, когда надо заработать, могу
написать что-то для эстрады. Но необходимо различать разницу между
каким-то шлягером и, скажем, симфонией Бетховена: шлягер не выдержит
испытания временем, а вот Бетховен – навечно. Кстати, явление, которое
сегодня называют шлягером, существова-ло всегда. И жена великого Баха порой
просила мужа: Иоганн, напиши для меня какую-нибудь итальянскую арию, чтобы
я могла спеть е ев собрании. Композитор писал – но где сегодня эта ария?
Зато его знаменитая “Чакона” – труднейшее произведение для скрипки, мимо
которого не пройдет ни один серьезный гитарист, творение вечное.
Валерий Яковлевич, но не каждому же дано понимать классическую
музыку.
— Помню, выступал я с концертом перед старше-классниками. И вдруг встает
один из них и спрашивает: а зачем нам Бетховен? Кому нужно это старье? Тут
и я у него спросил: а ты читал “Трех мушкетеров”? Читал, говорит, классная
книга. Так ей же, говорю, уже полтора столетия, не читай ее! А ты читаешь
– значит умеешь читать. А вот музыку слушать не умеешь, тебя этому не
научили. Кстати, мудрые японцы раньше всех прочих наук обучают детей
эстетике, искусству. И когда человек начинают понимать мир прекрасного, он
сумеет поставить эстраду на свое место, его уже не обманишь какой-нибудь
новомодной пустышкой.
Вы известны и любимы не только в нашей стране, но и за
рубежом.
— Да, я гастролировал более чем в 30 странах мира.
Признайтесь, а не возникало желание сменить место жительства?
Нынче это чрезвычайно модно в артистической среде.
— Конечно, я бы давно мог жить заграницей, в той же Франции, например,
– язык я знаю, могу петь по-французски. Но тут на месяц уедешь – и уже
весь изведешься, а чтобы навсегда?.. Там все чужое, как туда
вписаться?
Олег Янковский рассказывал, как после выступления в Лондоне предложил
после спектакля: ребята, пойдем посидим. Это же так нормально посидеть
после спектакля, выпить рюмку, поговорить. Тут они все уткнулись в свои
записные книжки, в которых время чуть ли не год вперед расписано, и – ноу,
ноу. А я не понимаю, как это после концерта пойду домой? Да еще
один?..
Однажды мы выступали в Челябинске, а там как раз гастролировал Большой
театр. После концерта собрались в номере Юры Гуляева. Выпили, сыграли в
шахматы, что-то репетнули. И уже часа в два ночи собирались расходиться,
как входит Марис Лиепа. Поглядел на нас, улыбнулся: вот это настоящие
артисты! Потому что понимал, что артист, который после выступления идет
домой, пьет кефир и ложится спать – это что-то противоестественное.
Спасибо вам за преданность нашей с вами стране.
— Я не только ей предан, я ею горжусь. Ведь сколько она рождает гениев!
Смотрите: Рихтер – наш, житомирский, Давид Ойстрах – одессит. Серж Лифарь
– киевлянин, как и Владимир Горовиц. А Клара Новикова, Карцев и Ильченко,
Коля Гнатюк?.. Между прочим, известный американский джазмен Бенни Гудмен
родился в Белой Церкви. Только у нас не умеют ценить таланты, порой не
дают им ходу. А другие страны их сманивают, и потом эти люди составляют их
славу. Чужую славу. А нам остается утешаться тем, что мы их рождаем.
Беседовала Ирина Ромоданова
