Наталья АЛЕКСЮТИНА

АЛЕКСАНДР ВИНИЦКИЙ:
ГИТАРОЙ ПОКОРЕН. НАВСЕГДА.

Учительская газета, 05.02.2002.

Великий Паганини однажды сказал: "Я король скрипки, гитара – моя королева". И был прав, потому что, попав под обаяние томительных и страстных, задумчивых и печальных гитарных переливов, забыть их уже нельзя. И развести свою судьбу с инструментом невозможно. В жизни Александра Виницкого, профессионального музыканта, композитора, преподавателя Музыкального училища имени Гнесиных гитара появилась случайно, заменив трубу, на которой мальчик занимался в музыкальной школе.

Мой отец был воспитан на трофейных фильмах, увлекался джазом. Этот "вирус" музыкальности передался и нам с братом ( он – профессиональный саксофонист). В доме на столе висела гитара, и кто-то должен был однажды ее снять. Этим кем-то оказался я. Гитара – многозвучна, труба – монофонична. В общем, взял инструмент в руки и понял: я покорен. Навсегда.

Потом начались долгие и трудные поиски преподавателя. Класса гитары тогда в музыкальных школах не было. Судьба ее в нашей стране напоминает человеческую судьбу. Те же изломы, отверженность, пренебрежение. Что за легкомысленный инструмент такой? Отчего в подворотнях играют не на балалайке, а на гитаре? Кафедре гитары в Гнесинке всего лишь 20 лет, а во многих учебных заведениях она до сих пор относится к народным инструментам, хотя в брошюрке истории музыки гитара считается инструментом аристократическим. Начал обучаться так, ни педагога, ни самоучителя, только магнитофонные записи, достать которые было целой историей. Какое-то время двигался вперед, овладевая и эстрадной, и классической гитарой.

Я был одержим, создавал свой мир – гитары, вдохновляющий меня. В армии начал давать концерты классической музыки. Джаз иногда играл с ансамблем. Потом в Свердловске поступил в музыкальное училище, хотя был постарше других абитуриентов. Стал писать для оркестра, для вокальных ансамблей. После училища – работа в Омском драматическом театре. Об этом театральном пятилетии можно говорить бесконечно. Воздух, которым хотелось дышать. Прекрасная труппа, московские режиссеры. Как им удавалось тогда ставить то, что хотелось, я до сих пор не представляю! Ведь все контролировалось. Я написал музыку к семи спектаклям, сделал музыкальное оформление – к тридцати, прокрутил гигантский объем мелодий. Телевизионные и радио-программы, клуб джазовых гитаристов при Доме актера, знакомство с Леной Камбуровой и плюс ко всему – 200 концертов в год. Ими я обязан обществу "Знание". Нашел людей, которые откликнулись на мое предложение о лекциях-концертах по истории гитары. На долгие десять лет моей аудиторией стала сельская.

- Ну и как?

- Как полет на другую планету. Приезжаешь с гитарой, с классическим репертуаром туда, где люди вообще не знают, что такое концерт. Три-четыре выступления. Везут то на лошади, то на бензовозе, то на тракторе. Гостиниц нет. Холод и жара – вечные спутники. Простужался страшно. Спрашивал себя: хорошо, ты – музыкант, но во имя чего все это? Ответ отыскал через годы, когда почувствовал, какой объем человеческого общения подарила мне жизнь. Я видел, как рушатся стереотипы в этих крошечных залах, как само прикосновение музыки делает человека другим. Это неправда, что в деревнях невосприимчивый народ. Были и слезы, и смех. Музыку не надо понимать, ее нужно чувствовать... После таких поездок я хотел писать рассказы, но... Знакомство на гастролях с Леной Камбуровой, Москва, семь лет интереснейшей работы. Запись пластинки, несколько фильмов, пьес, аккомпаниаторская деятельность. Поступил в Академию имени Гнесиных. Закончил. Постепенно начал отходить от стандартной программы классического гитариста. Она стала приобретать характер авторской, где в музыке появилось сочетание классических и джазовых элементов. В 1991 году записал свой первый сольный диск "Зеленый тихий свет". Увлекла идея самостоятельной игры, то есть игры за весь ансамбль: и басовые партии, и аккомпанемент. Набрел на свою золотую жилу, на стиль "пальцы вместе", когда гитарист играет, как пианист. Заполнена вся фактура, обе руки – равно-действенны. Начались поездки на фестивали за рубеж...

- Программы состояли только из ваших композиций?

- Я брал темы, обрабатывал их, писал на эти темы композиции, вариации, импровизации. Безусловно, это носило авторский колорит. На Краковском фестивале в 1993 году получил предложение от французов издаться у них. Пришлось долго себя щипать, чтобы удостовериться, что это не сон. Я-то писал музыку для своей деятельности, для себя, самовыражаясь. Вышло два нотных сборника, диск "Гитара в России". Потом кассеты, сборники для детей, обработка классики: Шуберт, Бетховен, Штраус, детская джазовая сюита. Не только во Франции - в Бельгии, Польше, Израиле. Казалось бы, пошло-поехало, но в том-то и дело, что останавливаться нельзя. Тогда в юности было просто неотвратимое желание играть, сейчас это стало смыслом жизни. Инструмент и ты – одно, он должен дышать, а для этого ты должен работать над ним.

- Если долго не прикасаетесь к гитаре...

- Могу заболеть. Потребность в микродвижениях становится физиологической. Не говоря уж о том, что страдаешь, любишь, ненавидишь тоже через инструмент.

- Вы занимаетесь преподавательской деятельностью, как относитесь к тому, что некоторые родители за шиворот тянут своих отпрысков в музыкальную школу, надеясь на их известность в будущем?

- Каждый ребенок бесконечно одарен. Родители должны быть по крайней мере деликатны, когда дело касается его увлечений. Важно осознать то, что в нем заложено, и помочь ему осознать это. Здесь не обойтись без примера. Малыш – не слепой поклонник авторитета. Это не значит, что мама обязательно должна музицировать, а папа рыдать, слушая Баха. Но если ребенок, возвращаясь из мира музыки, видит родных людей, абсолютно к ней равнодушных, меняется и его отношение. Он ведь ориентируется на того, кто рядом с ним, – на близких.