Валериан РУСАНОВ.
М.Т. Высотский. Русский гитарист-виртуоз, композитор народных песен.
Биографический очерк.
Гитарист №1, 1993 (с сокращениями)

Время рождения Михаила Тимофеевича Высотского в точно-сти неизвестно; на одной из рукописных тетрадей его сочи-нений рукою его сына, Николая Михайловича, написано "Сочинения М.Т. Высотского, умершего 16 декабря 1837 г., на 47 году от роду". Таким образом, год рождения Высот-ского определяется – 1791-й.

Детские годы и первая молодость его протекли в под-московном имении знаменитого в свое время поэта-псевдо-классика М.М. Хераскова, автора "Россиады" (1733-1807). Высотский был крестником Хераскова и Михаилом назван в честь поэта.

Отец Высотского был крепостным и служил простым приказчиком в доме Херасковых. Мальчику Высотскому, любимцу поэта, были доступны барские комнаты, и он рос вместе с его детьми. В имение часто приезжал [...] Семен Николаевич Аксенов, известный в то время московский гитарист-композитор, первый по времени и лучший ученик патриарха русских гитаристов Андрея Осиповича Сихры. ...Нет никакого сомнения в том, что Аксенов угадал в юноше Высотском крупное музыкальное дарование, так как очень настойчиво принялся за его обучение.

... После смерти Хераскова в 1807 году Высотский прожил некоторое время в имении, но в 1813 году переселился в Москву, приписался к мещанскому сословию и все остальные годы своей жизни почти безвыездно прожил в Москве.

К этому же времени относятся и первые сочинения Высотского, быстро доставившие молодому автору широ-кую известность. Он становится московской знамени-тостью, его всюду приглашают и слушают с жадностью. В числе его друзей и почитателей его таланта мы встречаем имена М.А. Стаховича, М.Ю. Лермонтова, Коврайского, А.И. Полежаева, Пузина, А.И. Дюбюка и многих других более или менее известных деятелей в области музыки и литературы.

Михаил Александрович Стахович (1819-1858) – известный поэт и писатель, [...] известностью пользовался Стахович и как знаток и собиратель русских народных песен; изданный им первый его печатный труд «Собрание русских народных песен» в 1854 году в четырех тетрадях, текст и мелодии которых были собраны и музыка аранжирована для фортепьяно и гитары самим издателем, был встречен восторженными похвалами критики того времени. По гитаре он был учеником Высотского и оставил нам весьма ценную брошюру «Очерк истории семиструнной гитары», в которой в особенности ценным достоянием являются для нас его воспоминания о Высотском и превосходный разбор его сочинений.

Александр Иванович Дюбюк, известный пианист, компози-тор и педагог, ученик знаменитого Джона Фильда, был вообще добрым гением в жизни М.Т.Высотского. Помимо влияния, которое оказывала дружба, тесно связывавшая обоих музыкантов, А.И. Дюбюк много помогал ему своим музыкальным знанием. Не даром Стахович говорит: "Многим был он обязан нашему почтенному московскому артисту и глубокомысленному музыканту А.И.Дюбюку, от которого много позаимствовался в отношении к изучению музыкальных правил".

Коврайский, Пузин, Полежаев, ставший впоследствии известным поэтом, и М.Ю. Лермонтов в то время были еще студентами.

Последний, в одно из своих посещений, под впечатлением игры Высотского написал и подарил ему свое прелестное стихотворение «Звуки»:

Что за звуки! Неподвижно внемлю
Сладким звукам я;
Забываю небо, вечность, землю,
Самого себя...
Всемогущий, что за звуки! Жадно
Сердце ловит их,
Как в пустыне путник безотрадный
Каплю вод живых...
И в душе опять они рождают
Сны веселых лет,
И в одежду одевают
Все, чего уж нет.
Принимают образ эти звуки,
Образ милый мне;
Мнится, слышу тихий плач разлуки,
И душа в огне.
И опять безумно упиваюсь
Ядом прежних дней,
И опять я в мыслях полагаюсь
На слова людей.

Что Лермонтов очень любил гитару и одно время часто бывал у Высотского, подтверждается еще, между прочим, свидетельством княгини А.Н. Оболенской, современницы Высотского.

Как учитель, Высотский тоже был нарасхват; несмотря на то, что за уроки он брал по пятнадцати рублей (ассигна-циями) за час, у него все-таки не хватало времени и приходилось многим отказывать. Число учеников его было громадно; он оставил после себя наибольшее число их и в Москве и в провинции; в числе этих учеников можно найти лиц всевозможных званий и профессий – князей, графов, дворян, купцов, писателей, докторов, чиновников и лавочников.

Начало "Школы для семиструнной гитары" М. Высотского

Из учеников его впоследствии пользовались наибольшей известностью как гитаристы: И.Е. Ляхов, Н.Е. Липкин, Фале-ев, Цезырев, Кладовщиков, Ветров, кроме упомянутых раньше Стаховича и Пузина.

Сочинения Высотского, заключавшие в себе главным обра-зом композиции на русские песни, немало способствовали также и тому, что за высшим сословием и среднее взялось за гитару, а затем уж она направилась и в народ.

К урокам своим Высотский относился очень небрежно, ужасно манкировал [однако же, вспоминает Стахович] "...у Высотского ученики делали больше успехов, чем у всех других учителей: такой способности передавать и создавать восприимчивость в ученике я не видал ни у кого. Ноты были вещь второстепенная в уроках его; главное была его игра: он переигрывал такт за тактом с учеником и таким образом заставлял живо подражать своей игре. Одна пьеса вызывала у него другую, за анданте следовало аллегро, за лихой песней – грациозные аккорды: этим возбуждал он охоту выучить все то, что он играл. Но, увлекаясь в игре, он был нетерпелив в писании нот, и что он играл в один урок, то надобно было заставлять его писать и разучивать в год. Зато оставались всегда в памяти сыгранные им пьесы и оставалась охота заставить его записать их как-нибудь, так что ученик его ловил каждый час, каждую минуту его урока, и из его урока ничего не пропадало.

По внешности своей Высотский был среднего роста, более, однако же, высокого, худощав лицом; лоб у него был развит чрезвычайно музыкально.

В манерах он был скромен и застенчив, в особенности в незнакомом ему обществе или с людьми выше себя по званию; вероятно, этим и можно объяснить, что и в публичных концертах он выступал сравнительно редко. Тем не менее сын его, Семен Михайлович, сообщал нам, что отец его дал целый ряд концертов в Москве и в провинции. Концерты эти вызывали восторженные овации, и на одном из них Высотскому, кроме ценных подарков, поднесли огромный лавровый венок. В воспоминание об этом издатель его посмертных сочинений, Алексеев, стал печатать его портрет с гитарой внизу, увенчанной лавровым венком».

Весьма часто Высотскому приходилось играть в велико-светском обществе и в салонах разных высокопостав-ленных лиц того времени; в то время гитара была в почете и мода не изгнала ее из высшего общества, в котором у Высотского было немало учеников и почитателей его таланта.

Но скромный артист не увлекался ни высотой концертных эстрад, ни аплодисментами сановников; он предпочитал всему неболыиой, тесный кружок учеников и людей истинно любящих музыку. Не раз бывало, что за ним присылали кареты, любезные приглашения, сулили большие деньги, а он упорно отказывался и уходил куда-нибудь к любимому ученику, где и играл даром почти до рассвета. Но эта робость и застенчивость отнюдь не были в Высотском сознанием своего ничтожества перед всесильными людьми или блестящей аристократией; не надо забывать, что это были времена, когда сословные предрассудки были еще в полной силе, а взгляд на писателей и артистов далеко не высокий. Высотский был очень самолюбив и горд и хорошо знал цену и себе, и своим произведениям.

Зато в домашнем кругу, на уроке с учеником, с людьми, понимавшими и любившими гитару, он был простым, приветливым, сердечным человеком. Все, близко знавшие Высотского, сохранили о нем память, как о замечательно добром, чистосердечном человеке. [...] Но в особенности был неузнаваем Высотский, когда брал в руки гитару: выражение лица его менялось; из простого, почти всегда смеющегося, становилось строгим и серьезным и на него ложился отпечаток глубокой и смелой мысли.

Игра его отличалась силой и классической ровностью тона; при необыкновенной быстроте и смелости, от нее веяло в то же время нежной задушевностью и певучестью. Играл он совершенно свободно, без малейших усилий; трудностей для него как будто не существовало; вследствие этого игра его, невольно изумляя и поражая слушателей, в то же время производила истинно музыкальное впечатление; он не любил модных утонченных инструментальных эффектов, почти никогда не употреблял флажолетов с помощью двух пальцев правой руки, которые производили такой фурор в концертах; редко, в самых трудных своих вариациях, заходил он выше четырнадцатого лада, и то почти всего на одной квинте: вся красота и сила его игры лежала в основании мелодии и гармонии; он поражал оригиналь-ностью своих певучих легато и роскошью арпеджио, в которых он сочетал мощь арфы с певучестью скрипки; в его игре сказывался особый оригинальный стиль композиции; его игра очаровывала, приковывала к себе слушателя и оставляла навсегда неизгладимое впечатление.

Высотский поражал слушателей не одной необыкновенной техникой своей игры, – он поражал их своим вдохновением, богатством своей музыкальной фантазии. Он как бы сливался с гитарой; она была живой выразительницей его душевного настроения, его мыслей. Никто из слушателей, да и сам он иногда не мог сказать, что и как он будет играть. Он был вдохновенным импровизатором но почти никогда не повторялся. [...] Он мог по целым часам прелюдировать в самых роскошных пассажах и модуляциях, с бесконечным богатством аккордов, и в этом отношении был неутомим.

Существует любопытный рассказ о том, какое впечатление произвел он такого рода «пробами» на знаменитого в то время парижского гитариста-композитора Фердинанда Сора.

В бытность свою в Москве, Сор выразил желание послу-шать Высотского. Одним из любителей гитары специально для этого был устроен вечер. Пришел и Высотский, молча забился в угол и наотрез отказался играть первым. Сор много и блестяще играл в этот вечер, играл даже прямо с фортепьянных нот, «с листа», довольно трудные вещи. Наконец пристали и к Высотскому. Он взял гитару и, по обыкновению, стал ее «пробовать», да так и остался на одних пробах часа два с половиной. В результате получилось такое сильное впечатление, что Сор пришел в отчаяние и объявил, что после такого артиста ему совестно взять в руки гитару и он готов разбить ее об пол. После этой встречи Сор и Высотский часто бывали друг у друга и расстались большими друзьями. Сор всегда с уважением и восторгом вспоминал о Высотском.

Несмотря, однако, на блестяшие успехи своей гитары, на многочисленность уроков, Высотский страшно нуждался. Он был женат два раза; от первой жены имел одну дочь, которая умерла еще при жизни отца, немногим пережив свою мать. От второго брака Высотский имел четырех сыновей и одну дочь.

В жизни практической Высотский был небрежным и беспечным человеком, страшно увлекающимся и бесхарак-терным; вращаясь в обществе до безумия его любившего купечества, артистов и цыган, он предавался с ними отчаянным кутежам. В конце концов кутежи эти превра-тились в пагубную страсть к вину и Высотский стал пить. ...мы, однако, склонны думать, что причины, погубившие Высотского, были глубже и серьезней, и в судьбе его, как и в судьбе многих талантливых русских людей того времени, "что-то лежало роковое", и это-то "роковое" сводило их преждевременно в могилу.

К этому еще следует добавить, что гитара в начале сороковых годов заметно стала падать, вытесняемая модой и увлечением фортепьяно. Скажем без преувеличения, что Высотский хоть в этом отношении был счастлив, что не дожил до полного упадка гитарной музыки и сошел в могилу, не развенчанный в своей славе.

...Следует заметить, что Высотский, несмотря на самую крайнюю бедность, доходившую иногда до ужасных размеров, до последних дней своей жизни дорожил и не расставался со своей любимой гитарой. Гитара эта, как говорят, была подарена ему генералом Н.А. Луниным, боль-шим почитателем этого инструмента. Этому Лунину, между прочим, посвящали свои произведения А.О. Сихра и В.И. Морков.

Вообще, будучи беспечным и небрежным в жизни практи-ческой, Высотский был совсем другим в своем любимом искусстве – музыке. Он стремился к изучению ее и искал знающих людей.

Моцарт, Гайдн, Бетховен, Бах – приводили его в благо-говейное изумление. В особенности любил и уважал он Баха. Он даже переложил для гитары одну баховскую фугу. [...] Высотский переделывал также для гитары и некоторые пьесы Моцарта, Бетховена, Фильда, Гуммеля (например, Rondo brillant).

…Но смерть уже стерегла Высотского: постоянные кутежи, нужда, неправильный образ жизни, полнейшее невнимание к себе – быстро подтачивали его крепкую по природе натуру. Вскоре у него образовалась скоротечная чахотка и он умер скоропостижно, неожиданно для всех.

... Это была первая в истории русской семиструнной гитары тяжелая, незаменимая утрата; в живых оставались еще Сихра и Аксенов, но ни тот, ни другой не могли занять того места, которое имел Высотский как гитарист-виртуоз и гениальный композитор народных песен.